– Ну что мне сделать, чтобы ты поверила? Хочешь, на колени перед тобой упаду, кровиночка моя? – женщина вцепилась в рукав Ани и стала медленно опускаться на грязный тротуар. Прохожие начали оглядываться, – Доченька-а-а!
– Встань, только встань, пожалуйста, вон лавка рядом. Пойдем сядем что ли, – побледневшая девушка, руки которой уже тряслись, неуклюже тянула вверх за воротник куртки женщину.
Анна собиралась быстренько сходить в магазин, но за углом ее караулила родная мать. Которая как приезжала к ним с бабушкой 12 лет назад, так больше и носа в их поселке не показывала.
Были редкие звонки Надежде Викторовне – бабушке Анны. Просьбы прислать немного денег. Поздравления с праздниками и просьбой прислать подарок. 2 звонка извещали о рождении еще одного ребенка и заканчивались просьбой перевести поздравление на карту. Побыстрее.
Услышав приглашение дочери, Люда тут же прекратила выступление, поднялась, деловито отряхнула колени и поспешила к лавке.
«Она мне запретила с тобой общаться»
– Вот, посмотри. Это Артем, твой родной братик. Ему уже 14 лет. А это, – женщина показывала фотографии на разбитом экране старенького смартфона, – твоя сестренка, Миленочка. Ей всего 4 годика.
Анна вглядывалась в снимки низкого качества, стараясь разглядеть лица. Но не понимала, что чувствует: с одной стороны, приятно видеть родную кровь. Но с другой – она давно смирилась с мыслью, что у матери – другая, чужая семья.
– Я им всегда про тебя рассказываю, Ань. Показываю твои детские фотографии. Говорю, это – ваша старшая сестричка. Она уже взрослая и красивая. Скоро замуж выходит, – увидев удивление в глазах Ани, мать пояснила, – иногда на твою страницу в социальной сети захожу. Видела, что у тебя появился молодой человек. Я так счастлива!
– Спасибо, конечно; неожиданно. Но почему тогда ты мне ни разу не написала ни одного сообщения?
– Эх, Аня… Я знаю, что ты мне не ответила бы. Ты свою бабушку знаешь только с хорошей стороны. Но эта грымза запретила мне с тобой общаться. Вроде как для твоего же блага, видите ли! Что она тебе говорит? Что я алкоголичка? Ты не смотри, что от меня спиртным пахнет. Я редко, сегодня - для храбрости. А так – как и все, по праздникам.
«Буду вам деньги привозить каждый месяц»
Люда родила Аню в 17. Отец бросил девушку на третьем месяце беременности. Хотя еще полгода назад обещал жениться и перевезти семью в дом в соседней деревне, доставшийся по наследству от тетки.
Родители Люды – тогда еще был жив и муж Надежды Викторовны – уже скопили деньги на свадьбу и приготовили приданное, когда будущий молодой отец просто пропал. Потом его мать попросила их больше не беспокоить и ничего не вынюхивать: парень твердо решил, что не готов к семейной жизни.
Когда Ане был год, Люда за ужином сделала неожиданное заявление:
– Мам, пап. Я долго думала и решила. Я поеду на заработки в город. Иначе так и скисну в нашей глухомани. Буду вам деньги привозить каждый месяц. Может, жильем своим обзаведусь и возьму вас к себе. Тут нет никаких перспектив, а я еще молодая.
– Люд, да как так можно? У тебя же дочка совсем маленькая! – всплеснула руками Надежда Викторовна.
– Сиди дома, а как дите вырастишь – иди, куда хочешь, – грубо сказал отец.
– Что угодно делайте – не удержите. Я уже с подругой договорилась поехать вместе. Мы и место себе нашли. При заводе есть общежитие.
Так и уехала, взяв на первое время деньги, оставшиеся от накоплений на свадьбу после покупки детских вещей.
Первое время Люда держала свое слово – приезжала каждый месяц и привозила пусть небольшую, но полезную сумму. Со временем стала приезжать все реже и реже.
Материнское сердце чувствовало неладное. И однажды Надежда Викторовна с утра пораньше собралась в город. В общежитии сказали, что ее дочь уже давно здесь не живет: она снюхалась со слесарем и переехала к нему. Соседки Люды сочувственно предупредили, что «мужик дурной, гулящий и запойный».
Так оно все и оказалось. Но Люда влюбилась по уши и считала переезд в квартиру товарища редкой удачей. Мужчина был спокойный и домовитый – пока не выпьет.
Но каждый раз, после месяца благополучия, начинался недельный загул. Люда сначала искала его по подворотням, царапала лица подружкам по кружке, вытаскивала из чужих домов… А потом решила выпивать вместе с ним дома, чтобы не гулял. Вот и затянуло обоих.
Когда родился Артем, сожитель поставил условие:
– Ты, Люд, выбирай. Или наша семья, или твоя там, в области. Мне нужна женщина, которая за моим сыном смотреть будет. А какой мне толк, что ты деньги из семьи к чужой девчонке тащишь?
Люда молча выбрала первый вариант. Снова остаться брошенной с ребенком ей не хотелось. Да и в родной поселок или общежитие возвращаться – тоже. Навещать родителей и маленькую Аню, а тем более давать деньги, которых в семейном бюджете оставалось все меньше, женщина перестала.
Последний раз Люда приезжала, когда девочке было 10 лет. Долго целовала Аню в щеки и подарила хороший зимний комбинезон. В материнские руки сунула несколько крупных купюр.
– А вы что думали? Мой мужчина – золотой, хорошо зарабатывать стал, – так Люда, на лицо которой возлияния уже наложили отпечаток, горделиво объяснила неожиданную щедрость.
Потом оказалось, что мужчину наконец уволили с завода еще 3 месяца назад. Семья стала скатываться на дно жизни еще быстрее. И сожитель согласился на предложение одного представительного молодого человека, приезжавшего на иномарке: обменять квартиру на деревенский дом в далеком районе области с неплохой доплатой.
За тот комбинезон и деньги родителям сожитель оттаскал Люду за волосы по всем углам. И больше она к своей дочери ни разу не ездила. Женщина призналась в этом по телефону через год, когда нетрезвым голосом просила:
– Мам, отправь мне карту хотя бы 500 рублей. Мы работаем тут подсобными рабочими в агрофирме на сдельной оплате, совсем мало по деньгам выходит. Из еды только картошка осталась.
Люда не приехала даже на похороны своего отца.
«Мне сейчас очень нужна твоя помощь»
И вот сейчас Люда осторожно взяла дочь за руку.
– Ты меня не суди. Бабка твоя много какой неправды наговорить про меня может. А ты знаешь, почему я уехала? Заклевала она, что в подоле принесла и на весь поселок ее опозорила. Вот я и не выдержала…
– Почему ты не рассталась с этим мужчиной, мам? Посмотри, в кого ты превратилась. Бабушка была бы рада, если бы ты вернулась. Хоть с сыном. Может, ты не знаешь, но она тебя ждала все это время.
– Врешь! Мать меня ненавидит. И тебе эту ненависть передала.
– Нет, она даже в вашу деревню хотела ехать, тебя забирать. Только отец отговорил.
– Вранье. Она запретила мне к вашему дому приближаться. Чтобы вроде как тебя не травмировать… Доченька, – Люда снова начала плакать и завывать, – мне сейчас очень нужна твоя помощь.
– Тебе деньги нужны что ли?
– Да…
Анна резко вырвала свою руку из рук матери. Но та снова перехватила ее и заголосила еще сильнее.
– Хоть сколько-нибудь, Ань. Если бы ситуация не была такой критической, я бы в жизни тут не появилась. Я работаю, правда. А выпиваю очень редко. Но в деревне вообще денег нет. Мне больше не на кого надеяться, кроме тебя.
Люда закрыла лицо руками и начала беззвучно трястись.
– Что случилось-то? Что-то же случилось?
– У меня детишек забрать хотят, Анечка, – из глаз уже ручьем текли слезы, – единственная моя радость в этой жизни, без них мне нет места на земле.
– А деньги-то как тебе помогут?
– Так их забирают, потому что нам за долги электричество отключили. Соседка в опеку нажаловалась из-за вредности. Если мы выплатим долг, то электричество снова подключат и дети останутся с нами. Володька даже свой мотоцикл любимый продал, а все равно немного не хватает.
Ане было страшно смотреть на мать. Она видела несчастную и запутавшуюся женщину, в которой все-таки осталось что-то человеческое и материнское.
Девушка достала кошелек и вынула все, что было, – 3 тысячи.
– На, возьми.
– Доченька, спасибо! – Люда бросилась целовать руки, – ты настоящая спасительница.
– Хватит тебе, не стоит, – Ане хотелось провалиться сквозь землю.
– Но… А больше нет? – женщина уже убрала деньги во внутренний карман куртки и сквозь слезы снова смотрела прямо в глаза Ане.
– Откуда же еще? Я сама продавцом работаю.
– Ну у тебя же жених есть богатый. Я видела фотографии, он на машине ездит. Может, поможет? Как выкуп за невесту.
– Что ты такое говоришь? У него обычная «девятка», он получает чуть больше моего.
– Ну постарайся, Анют, хочешь, на колени снова встану? – демонстрируя серьезность намерений, Люда снова вцепилась дочери в рукав, – ну очень надо. Тысяч тридцать, пожалуйста. Обещаю, ты меня больше не увидишь. Дай слово, что хотя бы подумаешь…
– Подумаю. Но ничего не обещаю.
– Запиши мой номер телефона. Можешь на карту прислать. Только поскорее, пожалуйста, опека скоро будет. И бабушке своей не говори: она опять тебя против меня настроит.
Анна еле оторвала женщину от себя, записала номер телефона и в тяжелых мыслях побрела домой.
Аня, ты чего делаешь?
Девушка не верила в рассказанное Людой. Она знала бабушку совсем другой. Точнее, «маму» – именно Надежду Викторовну она с детства называла мамой.
Бабушка была добрым и мягким человеком, которой можно было доверить любую детскую, а потом – подростковую тайну. Надежда Викторовна всегда терпеливо отвечала на все расспросы о родной матери, показывала фотографии и никогда не отзывалась о Люде пренебрежительно. Во всяком случае, при Ане.
– Так бывает, Аня. Мне неприятно, что я вырастила свою дочь такой. Но сделаю все, чтобы моя внучка выросла достойным человеком и была счастлива.
Соседи знали всю историю и часто с сочувствием советовали Надежде Викторовне лишить дочь родительских прав, чтобы оформить опеку и хотя бы получать пособия. Но женщина в ответ качала головой и говорила, что «сор из избы не выносят».
Но сейчас Анна была ошарашена состоянием матери. Она представляла ее грубой, боевой, безэмоциональной. А жалкая женщина, никак не хотевшая отпускать куртку дочери, выглядела раздавленной.
Денег у Анны не было. Она поймала себя на мысли, что уже продумывает, где взять нужную сумму. Но окончательное решение еще не приняла.
И ее осенило: в шкафу бабушки лежит кошелек, в который Надежда Викторовна стала понемногу откладывать «на свадьбу» Ани. Она часто говорила:
– Дочери на свадьбу копила – не получилось. Так хоть внучке накоплю! Пока подруги копят на похороны – я буду копить на свадьбу, – и радостно улыбалась.
Надежда Викторовна была рада, что появилась возможность откладывать. Ведь Анечка отучилась в колледже и устроилась на работу. Теперь нет-нет, да положишь в копилку пятьсот рублей.
Анна чувствовала себя предательницей. Но, когда бабушка ушла в ванную, открыла дверь ее комнаты и замерла.
– Я только посмотрю, может там и денег-то совсем мало. Бабушка все равно их для меня откладывала. Если что, если все-таки решу помочь матери, то потом вложу со своей зарплаты. Больше смен в магазине брать стану.
Девушка нащупала между сложенными простынями кошелек, который Надежда Викторовна сама сшила из кожи и вышила золотыми нитями. Расстегнула змейку. «Ого, сколько». Анна с первого же взгляда поняла, что здесь есть сумма, которая нужна матери.
– Аня, ты чего делаешь? – словно из ниоткуда раздался бабушкин голос.
Обе стояли и смущенно смотрели друг на друга. Надежде Викторовне тоже почему-то стало неудобно.
– Баб, прости меня, пожалуйста, – по щекам Ани потекли слезы, – я очень плохая.
– Да что случилось-то? Тебе деньги нужны? Ты в беду какую-то попала?
– Нет, со мной все хорошо. А вот одному человеку очень нужна моя помощь.
– Мать? – бабушка подошла и вырвала кошелек из Аниных рук, – чего молчишь?
– Почему ты думаешь, что она?
– Люда мне неделю назад весь телефон оборвала. Видимо, и до тебя добралась. А ты ее пожалела, что ли?
Анна молчала. Одна ее часть была благодарна бабушке за все и сгорала от стыда, другая – хотела помочь матери, оказавшейся в такой сложной ситуации.
– Аня. Я всегда была готова к тому, что однажды ты ее простишь и захочешь общаться. Ты можешь взять эти деньги и распорядиться, как пожелаешь. Но у меня есть к тебе одна просьба: захочешь отдать матери– поезжай в ее деревню и отдай лично в руки.
Анна несмело взяла протянутый ей кошелек, не глядя бабушке в глаза. Надежда Викторовна спокойно достала листок бумаги и стала писать адрес.
«Ее для меня больше не существует»
«Девятка» с Аней и ее парнем подъехала по осенней грязи, уже схваченной морозом, к покосившемуся деревянному дому. На черных от непогоды досках еще висели лохмотья старой краски, окно чердака было тоже заколочено гнилыми досками, а одно фасадное окно – заткнуто старым тряпьем и затянуто рваной пленкой.
У крыльца стоял грязный, старый мотоцикл.
Анна попросила своего молодого человека остаться в машине. Но он, грамотно оценив эстетику жилища, не отпустил ее одну. Они долго стояли вдвоем перед калиткой, которая была наполовину открыта. Девушка не могла решиться войти.
– Вы кто такие? Сколько можно уже к Симоновым шастать? Кого только тут нет, – раздался разозленный женский голос с соседнего участка.
– Доброе утро! А мы из органов опеки, – внезапно сам для себя соврал парень, которому Анна все рассказала, – оцениваем жилищные условия семьи. Что Вы можете сказать о Симоновых? Работают? Выпивают? Дерутся?
– Уж вам-то не знать! Надоели они хлеще моего старого, – по подбоченившейся соседке было видно, что Симоновы и правда ее достали.
– Значит, Вы бы порекомендовали забрать детей?
– Вроде у вас автомобиль, а как машина времени. Вы из прошлого года? Ваши же люди и Артема, и Миленку, или как ее там, прошлой весной забрали из-за бесконечных гулянок. До драки дошло!
Анна даже не стала заходить в дом. «Меня еще никто и никогда так не обманывал. Как перед бабушкой стыдно» – единственная горькая мысль крутилась в голове.
– Ань, ты как? – спросил парень, остановив машину у дома ее бабушки. Всю дорогу он не трогал девушку, видя ее состояние.
– Ее для меня больше не существует.
Кошелек с золотой вышивкой вернулся на место. Надежда Викторовна ни разу не попрекнула внучку тем поступком.
– Анечка, – бабушка, сидя на диване, обнимала девушку, которая уткнулась в ее накинутый на плечи шерстяной платок, – я на Люду обиделась за то, что она бросила дочь. Как я могу злиться на тебя за то, что ты не бросила мать?
Через полгода Анна вышла замуж. Но еще до свадьбы она, Надежда Викторовна и жених решили выяснить судьбу других Людиных детей.
Оказалось, что их взяла на воспитание другая бабушка, мать сожителя Люды.
Ходят слухи, что Люда до сих пор ждет перевода на карту от дочери.
👍 Счастья - каждому, кто прочитал и поставит "Палец вверх"! Спасибо.
