Судебная практика В. И. Ульянова-Ленина. Часть вторая

Уважаемые читатели!

В четверг, 22 апреля, был опубликован материал о судебной практике Владимира Ильича Ульянова-Ленина, которая им велась в Самарском окружном суде при осуществлении деятельности в качестве помощника присяжного поверенного.

В сегодняшней публикации вниманию читателей предлагается ознакомиться еще с несколькими делами из судебной практики В. И. Ульянова.

Первым делом, которым пришлось заняться В.И Ульянову, было дело 34-летнего В. Ф. Муленкова, портного по профессии, обвинявшегося в тяжком по тем временам преступлении — «богохулении». В предыдущей публикации о нем вскользь упоминалось. Рассмотрим более подробно данное дело.

Дело богохульника В. Ф. Муленкова

Итак, подсудимому вменялось в вину то, что он 12 апреля 1891 г. в публичном месте (в бакалейной лавке с. Шиланский Ключ),

«матерно обругал бога, пресвятую богородицу и пресвятую троицу».

«государь неправильно распоряжается...».

Дело слушалось 5 марта 1892 года в коллегии из трех коронных членов присутствия, без присяжных заседателей и при закрытых (по предложению прокурора) дверях. От права просить суд об оставлении в зале заседания не более трех родственников Муленков отказался.

Избрав В.И. Ульянова в качестве своего защитника самостоятельно, подсудимый в то же время отказался от дачи объяснений.

Из свидетелей первым выступил лавочник А. Борисов, который якобы сам слышал, как Муленков

«выражался разными неприличными словами и обругал царя и бога скверно, матерно...».

В ответ на его вопрос, узнает ли Муленков портрет царя, нарисованный на обложке книги, подсудимый

«стал ругать царскую фамилию».

Кроме приведенных показаний, свидетели «уточнили» что «богохульственные слова» Муленков произносил, не будучи сильно пьян, твердо стоя на ногах.

В справке об окончании дознания в противоречии с данными показаниями очевидцев и объяснениями обвиняемого, было указано, что Муленков

«во время богохуления был трезв».

Теперь же, с учетом показаний свидетелей, обвиняемый подлежал более мягкому наказанию, поскольку согласно статье 180 Уложения произнесение в публичном месте по невежеству или пьянству слов, имеющих вид богохульства, или же поношение святых господних, или порицание веры и церкви православной каралось заключением в смирительный дом (психбольницу) на срок от 4-х месяцев до 1 года 4-х месяцев, или тюремным заключением на тот же срок.

Неизвестно, провел ли защитник работу с данными свидетелями, или они сами решили пожалеть осужденного.

Помощник присяжного поверенного отверг попытки прокурора доказать, будто, ругаясь, Муленков хотел осквернить святыню или поколебать веру в бога у свидетелей, находившихся в бакалейной лавке. Он будто бы произнес непотребные слова исключительно под влиянием опьянения и нахлынувших на него воспоминаний о поведении служителей церкви, в которой подзащитный был хористом.

Кроме того, обвинение в нанесении обиды царю и его фамилии вовсе не фигурирует в обвинительном акте. А потому и ответственность за данное деяние на Муленкова налагать не следует, ибо статья 752 Устава уголовного судопроизводства обязывает суд при решении судьбы подсудимого не выходить за рамки первоначально предъявленного ему обвинения.

В итоге суд не вышел за пределы первоначального обвинения и, признав Муленкова виновным только в богохульстве, заключив его в тюрьму на один год.

Знакомый клиент

Спустя немногим более месяца, 16 апреля, В.И. Ульянову пришлось вторично защищать своего недавнего клиента.

Теперь В. Ф. Муленкову вменялось обвинение в четырех кражах:

1. покушение на кражу имущества у некоего А. Селичева;

2. кража 2 р. 60 к. у лавочника А. Борисова (того самого, в лавке которого Муленков богохульствовал);

3. кража пальто у крестьянина Е. Желтухина;

4. хищение у Афимьи Прокаевой нескольких рубашек.

Тот еще, видимо, был "фрукт".

Обвиняемый ни по одному из предъявленных ему обвинений как на предварительном следствии, так и на судебном виновным себя не признал, хотя причастность его ко второму эпизоду кое-чем подтверждалась.

Однако…

Кража портмоне с 2 руб. 60 коп. основана:

на подозрении, высказанном лавочником в том смысле, что Муленков уже несколько раз судился за кражи, следовательно, это «его работа...»;

на показаниях свидетеля Клементьева, видевшего, как Муленков входил в лавку;

на результатах обыска, во время которого в чулке, снятом с ноги обвиняемого, были, якобы, обнаружены 2 рубля.

Но Муленков пояснил, что при обыске у него нашли всего 4 копейки, о чем знает односельчанин — очевидец его задержания Макар Лазарев.

Что касается эпизода с кражей у Желтухина, то кроме подозрений потерпевшего насчет Муленкова по причине того, что последний несколько раз судился за кражу, доказательств не имеется. К тому же в день кражи позднее похищенные вещи Желтухина, стоимостью в 17 рублей, были обнаружены на берегу речки самим потерпевшим.

Обвинение в краже у Прокаевой строилось на подозрении потерпевшей и показаниях свидетеля П. Стекольникова, уверявшего, что обокрасть Прокаеву

«никто, кроме Муленкова, не мог»,

«страшный вор и все его боятся».

Тем не менее ни следователь, ни судебная палата не учли данные обстоятельства всех этих дел и судебная палата в своем определении от 22 января 1892 г. безоговорочно признала

«следствие достаточно полным..., а собранные по делу улики достаточными для предания суду».

Апеллируя к материалам дела (показаниям свидетелей, личным объяснениям подсудимого), Ульянов показал, что его подзащитный — портной, но портняжное ремесло в настоящее время его не кормит из-за отсутствия заказов. Поэтому, как заявил свидетель Михаил Курняков, чтобы не умереть с голода, Муленкову приходилось просить милостыню.

В результате присяжные заседатели признали обвиняемого виновным только в одной краже — у лавочника Борисова.

Защитник обратил внимание суда на юридическую природу данной кражи – она относится к типу простых, неквалифицированных краж, а также на возможность определения подсудимому наказания по совокупности приговоров (с учетом дела о богохульстве, который остался не приведенным в исполнение).

По приговору суда Муленков признан виновным в одной краже, ему назначено наказание в виде 8 месяцев лишения свободы. По совокупности же суд признал «справедливым» ограничиться мерой наказания, определенной Муленкову за богохульство, то есть одним годом тюремного заключения.

Столь мягкий приговор не шел в планы государственного обвинителя.

Вскоре в Петербурге Сенат Указом от 18 июня 1892 г. № 4885 удовлетворил кассационный протест, отменив приговор и указав на неправильную квалификацию судом первой инстанции действий подсудимого.

При новом рассмотрении этого дела, проходившего с участием другого адвоката, Муленкова осудили к полутора годам заключения в исправительно-арестантские отделения.

Дело по обвинению И. Чинова и других

9 июня В.И. Ульянов выступает защитником крестьян И. Чинова (он же Ганин), братьев Федора и Николая Куклевых и «незаконнорожденного солдатского сына» Семена Лаврова.

Согласно обвинительному акту, подсудимые «по предварительному между собой уговору» в ночь на 14 декабря 1891 г., сломав замки, обокрали амбары трех «зажиточных крестьян»: Борисова, Никитина и Чибисова. У первого они, якобы, похитили два пуда гороха и хомут, у второго — около 40 пудов пшеницы; наконец, у третьего — тоже некоторое количество зерна.

Что интересно, кража у Чибисова случилась еще летом – 12 июня 1889 г. Значилась она нераскрытой, потому с легкой руки урядника Рандуллина, производившего дознание, и была приписана в довесок к двум.

Подсудимые виновными себя не признали и дали убедительные и правдоподобные показания о своей непричастности к делу.

При изучении материалов дела защитник нашел собранные следствием улики недостаточными. Среди прочего следователь, а затем и суд необоснованно отклонили просьбу Чинова о допросе в качестве свидетеля Даниила Шипова, могущего подтвердить факт покупки Лавровым пшеницы, с которой его задержали. Защитник обратил внимание, что показания Шипова могут служить к оправданию Лаврова, а не автора ходатайства.

Следователь отверг оправдывающие Чинова показания свидетелей Петра и Григория Пруссаковых, его односельчан, которые подтвердили, что у Чинова была своя пшеница, которая временно (до свадьбы сына) хранилась у них ввиду отсутствия у подсудимого своего амбара.

Резкой критике подверглась «экспертиза», установившая идентичность зерна, изъятого при обыске у обвиняемых, с зерном, взятым в качестве пробы у потерпевших. В роли эксперта выступали не специалисты, а свидетель по делу Рогожин и заинтересованные в исходе дела потерпевшие.

Непосредственным процессом сличения образцов пшеницы руководил судебный следователь, пригласив двух мужиков, которые в качестве понятых присутствовали при сличении. По словам Рогожина, сотский вручил ему пробу из пшеницы, отобранной якобы у обвиняемых, и велел сходить с ней к потерпевшим. Взяв из амбаров последних вторую пробу, он, Рогожин, в присутствии «уважаемых хозяев» приступил к сличению, после чего оказалось, что

«пшеница краденая».

Протокола об изъятии проб пшеницы у потерпевшего Никитина и у Лаврова в деле не имелось; нет никаких следов и о том, что мешочки с зерном, отобранным для сличения, были опечатаны.

Таким же образом проводилась «экспертиза» двух проб пшеницы и на суде. Факт тождественности проб удостоверили... судьи с помощью... потерпевших.

Непонятной В. И. Ульянову была и роль в деле 13-летнего Куклева-младшего, в отношении которого не было собрано никаких доказательств виновности и не было вынесено даже решения о предании его суду.

Говоря о личностях подсудимых, защитник просил суд иметь в виду, что они — многодетные отцы, имеющие каждый по трое-четверо детей.

На вопрос о виновности Чинова и его соучастников в кражах у Чибисова и у Никитина — присяжные хотя и ответили утвердительно, но отметили, что кража эта была осуществлена

«без взлома замков»,

«заслуживают снисхождения».

По обвинению в совершении кражи у Борисова суд решил считать всех этих лиц оправданными.

Невиновным был признан в кражах Николай Куклев.

В окончательной форме приговор был объявлен 15 июля 1892 г.

И. Чипов, Ф. Куклев и С. Лавров были признаны виновными только в двух кражах и подвергнуты за это направлению в исправительно-арестантские отделения сроком на 2 года (первый из них) и заключению на 1 год в тюрьму (второй и третий).

Полностью оправданным вышел из зала суда Куклев-младший.

Как видно из результатов дел, защитнику В.И. Ульянову-Ленину в каждом случае удалось добиться уменьшения размера наказания для своих подзащитных. Иногда это происходило в связи с переквалификацией вменяемых в вину деяний, иногда в связи с недоказанностью фактов.
Кроме того, помощник присяжного поверенного постоянно обращал внимание на некорректную работу следствия и непосредственно судебных органов.